Хованщина, как учит нас семья и школа Википедия, есть «бунт московских стрельцов в начале правления Петра Алексеевича, в результате которого его соправителем стал старший брат Иван, а фактической правительницей при них стала сестра Софья Алексеевна». Насчет самого бунта желающие могут просветиться самостоятельно, мы же рассмотрим, как он преломился в гениальном – без всякого преувеличения – творении знатока отечественной истории.
Итак, на Красной Площади просыпается стрелец Кузька.

КУЗЬКА
Подойду, подойду... Под Иван-город...
Вышибу, вышибу... Каменны... стены…

Собственно Ивангород - город на Нарве, основанный Иваном III и утраченный в Смутное время (возвратит его в состав России только Петр I). Но Тетерина утверждает, что под Иван-городом следует понимать московский Кремль. Одержим ли похмельный стрелец реваншистскими идеями или он просто хочет продолжить вчерашнее мародерство - предлагаю решить самостоятельно.
Появляются два Кузькиных подельника и рассказывают о своих подвигах.

1-й СТРЕЛЕЦ
Как дьяку-то думному, Ларивону Иванову, грудь раздвоили камением вострым…

Ларивон Иванович Иванов - думный дьяк, глава Стрелецкого (с 1669), затем – Посольского (с 1676 г.) приказов. Арестовал боярыню Ф.П. Морозову с сестрой, Е.П Урусовой (16 ноября 1671 года), вел над ними следствие. Погиб в резне 15 мая (год по умолчанию – 1682-й) вместе с сыном: «Думный дьяк Ларионов спрятался, по одним известиям, в трубу, по другим – в сундук; его вытащили, сбросили с крыльца на копья и рассекли на части: «Ты, – кричали они, – заведовал Стрелецким приказом и нас вешал! Вот тебе за это!» Тогда же ограбили его дом и нашли у него каракатицу, которую он держал в виде редкости. «Это змея, – кричали стрельцы, – вот этою-то змеею он отравил царя Федора». Убили затем сына Ларионова Василия, за то, что знал про змею у отца и не донес». Минздрав предупреждает: каракатицы могут быть опасны для вашего здоровья!

2-й СТРЕЛЕЦ
А немца Гадена у Спаса на Бору имали, а и волокли до места и тут по членам разобрали.

Стефан фон Гаден (он же Данило Евлевич, он же Данило Ильин, он же Данило Жидовинов) – польский еврей, сделавший карьеру от цирюльника до царского доктора. Убит 17 мая: «Наконец казнили иностранного доктора Даниила фон-Гадена, обвиненного в отравлении царя Феодора. Гаден, заслышав беду, успел было в нищенском платье уйти из Немецкой слободы, двое суток прятался в Марьиной роще и окрестных местах; голод заставил его возвратиться в Немецкую слободу, где надеялся приютиться у одного знакомого и поесть чего-нибудь, но на улице был узнан, схвачен и приведен во дворец. Здесь царевны и царица Марфа Матвеевна умоляли стрельцов пощадить доктора; уверяли, что он совершенно невинен в смерти царя Феодора, что он в их глазах сам прежде отведывал все лекарства, которые составлял для больного государя, — все понапрасну: стрельцы кричали: «Это не одно только, что он уморил царя Феодора Алексеевича, он чернокнижник, мы в его доме нашли сушеных змей, и за это надобно его казнить смертию». Гаден находился в одном положении с Нарышкиным: на нем лежали тяжкие обвинения относительно посяганий на здоровье государево, и его потащили в тот же Константиновский застенок на пытку. Стрельцы пытали, стрелец записывал пыточные речи. Гаден не вытерпел мук, наговорил на себя разные разности, стал просить, чтоб дали ему три дня сроку и он укажет тех, которые больше его достойны смерти. «Долго ждать!» — закричали стрельцы, разорвали записку с пыточными речами, потащили Гадена на Красную площадь и там разрубили на мелкие части». Сына, Михаила, убили в Кремле накануне. Собор Спаса на Бору располагался на территории Кремля. Снесен 1 мая 1933 года лично Сталиным.
Стрельцы удаляются, их место занимают Подьячий и Шакловитый.
Шакловитый Федор Леонтьевич (середина 1640-х – 1689) – на данный момент дьяк Разрядного приказа. Фаворит Софьи, при которой его карьера резко пойдет в гору: с 27 августа – думный дьяк, с 7 декабря – думный дворянин, с декабря же – начальник Стрелецкого приказа.
Последний диктует донос такого содержания:

ШАКЛОВИТЫЙ
"Царям-Государям и Великим Князьям, всеа Великия и Малыя, и Белыя России Самодержцам. Извещают московские стрелец люди на Хованских: боярина князь Ивана да на сына его Андрея; замутить хотят на государстве. А там мутить по всей Руси великой, по деревням, по селам, но посадам, делом злым на воевод, на власти поднять с тягла честное крестьянство. А станет смута на Руси, в тот раз избрать властей надежных, чтоб старые книги любили, а на царстве Московском сесть Хованскому Андрею…»

Донос будет обнаружен в Коломенском 2 сентября (т.е. через три с половиной месяца!), о чем думный дьяк доложит царям и Софье (почему-то лишь через две недели, 17-го): «Великим государям ведомо учинилось, что боярин князь Иван Хованский, будучи в Приказе надворной пехоты, а сын его, боярин князь Андрей, в Судном приказе, всякия дела делали без великих государей указа, самовольством своим и противясь во всем великих государей указу; тою своею противностию и самовольством учинили великим государям многое бесчестие, а государству всему великие убытки, разоренье и тягость большую. Да сентября, во 2-е число, во время бытности великих государей в Коломенском, объявилось на их дворе у перед них ворот на них, князя Ивана и князя Андрея, подметное письмо: извещают московский стрелец да два человека посадских на воров и на изменников, на боярина князя Ивана Хованского да на сына его князя Андрея: «На нынешних неделях призывали они нас к себе в дом, человек 9 пехотного чина да пять человек посадских, и говорили, чтоб помогали им доступать царства Московского, и чтоб мы научали свою братью ваш царский корень известь, и чтоб придти большим собранием неожиданно в город и называть вас, государей, еретическими детьми и убить вас, государей, обоих царицу Наталью Кирилловну, царевну Софью Алексеевну, патриарха и властей; а на одной бы царевне князю Андрею жениться а остальных царевен постричь и разослать в дальние монастыри; да бояр побить: Одоевских троих, Черкасских двоих, Голицыных троих, Ивана Михайловича Милославского, Шереметевых двоих и иных многих людей из бояр, которые старой веры не любят, а новую заводят; и как то злое дело учинят, послать смущать во все Московское государство по городам и деревням, чтоб в городах посадские люди побили воевод и приказных людей, а крестьян получать, чтоб побили бояр своих и людей боярских; а как государство замутится, и на Московское бы царство выбрали царем его, князя Ивана, а патриарха и властей поставить, кого изберут народом, которые бы старые книги любили».
Проходящие мимо стрельцы мешают Шакловитому завершить свой гражданский поступок, но по их уходе он продолжает:

ШАКЛОВИТЫЙ
Мы живем ноне в похоронках; и когда господь утишит и все сохранится, и тогда объявимся.

В оригинале было оригинальнее: «Когда Господь Бог все утишит, тогда мы вам, государям, объявимся; имен нам своих написать невозможно; а приметы у нас: у одного на правом плече бородавка черная, у другого на правой ноге поперек берца, рубец, посечено, а третьяго объявим мы потому, что у него примет никаких нет».
Шакловитый отчаливает с доносом, на площадь приходят Пришлые Люди, натыкаются на Столп, «в недоумении обходят его, осматривают, ощупывают и обнюхивают».
В Столпе заключена таинственная надпись, смысл которой может постичь лишь Подъячий (Пришлые Люди поголовно неграмотны):

ПОДЪЯЧИЙ (Читает надписи)
"Изволением божьим за нас, великих государей, надворные пехоты полков московских, и пушкари, и затинщики, от великих к ним налог, и обид, и от неправды побили…"

«Надворная пехота» - почетное наименование, данное стрельцам Софьей (a-la «лейб-гвардия»). «Затинщики» - те же пушкари, только труба пониже и дым пожиже при малокалиберных крепостных орудиях (находящихся «за тыном», крепостной стеной).

ПОДЪЯЧИЙ
"...Князя Телепню кнутом да в ссылку; князя Ромодановского убили: туркам Чигирин сдал; то ж убили думного дьяка Ларионова, сына Василия… Ведал гадины отравные на государское здоровье. Еще бояр побили: Брянцевых, всех Солнцевых… Чинили денежную и хлебную... передачу все в перевод... забыв страх божий… А тем... кто словом злым реченных людей: надворную пехоту полков московских обзовет… И тем... наш... милостивый указ... чинить без всякие пощады».

Сравните с челобитной, поданной стрельцами Софье 6 июня: «Бьют челом стрельцы московских приказов, солдаты всех полков, пушкари, затинщики, гости и разных сотен торговые люди, всех слобод посадские люди и ямщики. 15 мая, изволением всемогущего бога и пречистые богоматери, в Московском государстве случилось побитье, за дом пречистые богородицы и за вас, великих государей, за мирное порабощение и неистовство к вам, и от великих к нам налог, обид и неправды боярам князь Юрью и князь Михайле Долгоруким, за многие их неправды и за похвальные слова; без указу многих нашу братью били кнутом, ссылали в дальние города, да князь же Юрий Долгорукий учинил нам денежную и хлебную недодачу. Думного дьяка Лариона Иванова убили за то, что он к ним же, Долгоруким, приличен; да он же похвалялся, хотел нами безвинно обвесить весь Земляной город, да у него же взяты гадины змеиным подобием. Князя Григория Ромодановского убили за его измену и нерадение, что Чигирин турским и крымским людям отдал и с ними письмами ссылался. А Ивана Языкова убили за то, что он, стакавшись с нашими полковниками, налоги нам великие чинил и взятки брал. Боярина Матвеева и доктора Данилу убили за то, что они на ваше царское величество отравное зелье составляли, и с пытки Данила в том винился. Ивана и Афанасья Нарышкиных побили за то, что они применяли к себе вашу царскую порфиру и мыслили всякое зло на государя царя Иоанна Алексеевича, да и прежде они мыслили всякое зло на государя царя Феодора Алексеевича и были за то сосланы. И мы, побив их, ныне просим милости — учинить на Красной площади столп и написать на нем имена всех этих злодеев и вины их, за что побиты; и дать нам во все стрелецкие приказы, в солдатские полки и посадским людям во все слободы жалованные грамоты за красными печатями, чтоб нас нигде бояре, окольничие, думные люди и весь наш синклит и никто никакими поносными словами, бунтовщиками и изменниками не называл, никого бы в ссылки напрасно не ссылали, не били и не казнили, потому что мы служим вам со всякою верностию. А что ныне боярские люди к нам приобщаются в совет, чтоб им быть свободными, то у нас с ними приобщения никакого и думы нет». Столп установили стрелецкие полковники Циклер и Озеров. Первый в 1697 году организует заговор против Петра I и будет четвертован. В заговоре участвовал Матвей Степанович Пушкин и его сын Федор Матвеевич – предки Нашего Всего. Отец сослан в Енисейск, сын – казнен.
Дальше прославление подвигов Хованского-старшего, любовный треугольник – ничего интересного с исторической точки зрения.
Иван Андреевич Хованский (начало XVII в. – 1682) – князь, воевода, с 1659 года – боярин. Возглавлял Сыскной, Ямской, Судный и Посольский приказы. Вел следствие по делу о «Медном бунте» (1662 год). После смерти царя Федора сыграл видную роль в событиях, в честь которых названа опера.
Является Досифей и наводит порядок.
Досифей (начало XVII века – около 1691) – игумен Николо-Беседного монастыря, один из первых отцов старообрядчества. Видный деятель раскола: в 1670 году постриг в инокини боярыню Морозову, в 1675 году Аввакум из Пустозерска просил его благословения, в 1681 году собирался подать царю Федору челобитную об исправлении веры, но почему-то не подал.

ДОСИФЕЙ
Приспело время мрака и гибели душевной, возможе Гордад!

Загадочным словом «Гордад» русские староверы обозначали не кого иного, как Сотону в ипостаси Гордыни (он же Гордеус).

ДОСИФЕЙ
На прю грядем, на прю великую.

Пря – устар. битва, борьба, спор. Раньше я трактовал это слово в первом, отвлеченном смысле (борьба с Сотоной, то бишь с пороками – в том числе собственными). Но Тетерина объясняет буквально: раскольники готовятся к публичному «прению о вере» с никонианцами (см. ниже). Возможно, она права.
Второй акт открывается чтением Голицыным письма от дамы сердца – Софьи.
Голицын Василий Васильевич (1643-1714) – князь, стольник и воевода, с 1676 года – боярин, государственный деятель и дипломат. Возглавлял Пушкарский, Судный, Владимирский, Иноземский и Рейтарский, Посольский, Малороссийский, Смоленский, Новгородский приказы. Фаворит Софьи, при ней получил чин "царственныя большия печати и государственных великих посольских дел сберегатель, ближний боярин и наместник новогородский", став первым министром. Возглавлял ряд военных походов и подписал ряд мирных договоров (см. ниже).

ГОЛИЦЫН
"Свет мой, братец Васенька, здравствуй, батюшка мой! А мне не верится, радость моя, свет очей моих, чтобы свидеться. Велик бы день тот был, когда тебя, света моего, в объятиях увидела! Брела пеша... из Воздвиженска... только отписки от бояр и от тебя... Не помню, как взошла: чла идучи".

Действительность, как обычно, много ярче художественного вымысла: «Свет мой братец Васенка, здравствуй батюшка мой на многия лета и паки здравствуй, Божиею и пресветлыя Богородицы и твоим разумом и счастием победив агаряны, подай тебе Господи и впредь враги побеждати, а мне, свет мой, веры не имеется што ты к нам возвратитца, тогда веры поиму, как увижю во объятиях своих тебя, света моего. А что, свет мой, пишешь, чтобы я помолилась, будто я верна грешная перед Богом и недостойна, однакоже дерзаю, надеяся на его благоутробие, аще и грешная. Ей всегда того прошю, штобы света моего в радости видеть. Посем здравствуй, свет мой, о Христе на веки неищетные. Аминь».
И из другого письма: «Батюшка мой платить за такие твои труды неисчетные радость моя, свет очей моих, мне веры не иметца, сердце мое, что тебя, свет мой, видеть. Велик бы мне день той был, когда ты, душа моя, ко мне будешь, еслибы мне возможно было, бы единым днем тебя поставила перед собою. Письма твои, врученны Богу, к нам все дошли в целости из под Перекопу… Я брела пеша из Воздвиженскова, толко подхожу к монастырю Сергия Чудотворца, к самым святым воротам, а от вас отписки о боях: я не помню, как взошла, чла идучи, не ведаю, чем его света благодарить за такую милость его и матерь его, пресвятую Богородицу, и преподобного Сергия, чудотворца милостиваго…»
Орфография цинично сохранена (впрочем, это семейное – у братца ее правильнописание тоже хромало). Письма, очевидно, писаны из крымских походов, о которых мы еще поговорим.
Далее следует очень мутная сцена с лютеранским Пастором (впрочем, ее часто купируют). Сразу после расшаркиваний, поклонов и реверансов Пастор разражается аццкой фразой:

ПАСТОР
Злоба и ненависть, презренье и мщенья жажда, целый мир проклятых противоречий терзают сердце мое.

О как! Когда же Голицын участливо осведомляется, в чем дело, святой отец сообщает, что сегодня на площади князь Хованский junior обидел девушку (каков негодяй!), да не просто девушку – а сироту (O tempora! O mores!) Голицыну, разумеется, об этом уже докладывали, и он, разумеется, сразу встал на сторону угнетенной:

ГОЛИЦЫН
Видите, гер пастор, о, прошу вас, успокойтесь; не могу входить я в дело частное Хованских.

Достойный служитель культа немедленно успокаивается и плавно переходит к следующему вопросу (не исключено, что заступничество за Эмму было лишь отвлекающим маневром).

ПАСТОР
Для соблюденья в сердцах любимой паствы моей основы веры живой я умолял бы, князь: дозвольте церковь возвести у нас, в немецкой слободе, еще одну, только одну, ведь к нам вы так расположены.

Тут уже выдал князь:

ГОЛИЦЫН
Рехнулись что ли вы иль смелости набрались; Россию хотите кирками застроить!

Если не врет Педивикия, к тому времени в Немецкой слободе было уже две лютеранских церкви – Михаила и Петра и Павла. Что такого ужасного в постройке третьей – не пойму.
Вообще складывается впечатление, что ради красного словца этой фразы Голицына вся сцена и писалась. Впрочем, не будем забегать вперед – дальше будет еще хуже.
Приходит Марфа, раскладывает карты растопляет воск и предрекает Голицыну дальнюю дорогу и казенный дом. Князя это неприятно удивило (хотя для фаворитов такой финал более чем обыкновенен, и Голицын, как образованный человек, не мог этого не знать) и он немедленно приказывает утопить гадалку в болоте, «чтобы сплетни не вышло». Более разумный и взвешенный поступок сложно себе представить.
Далее Князь поет речитатив, в котором повествует о своих политических заслугах перед Россией.

ГОЛИЦЫН
Так недавно, с верой крепкой в счастье,
Думал святой отчизны дело обновить я,
Покончил с боярскими "местами",
Сношения с Европою упрочил,
Надежный мир родной стране готовил.

«Дело святой отчизны» можно понимать очень широко, а что конкретно имел в виду Голицын, знает только он сам.
Покончил с боярскими "местами" - т.е. упразднил местничество – систему распределения должностей согласно знатности рода, типичный средневековый атавизм. Отменено 12 января 1682 года указом Федора Алексеевича по инициативе Голицына.
Сношения с Европою упрочил – нестыковочка. Начальником Посольского приказа (т.е. министром иностранных дел) Голицын станет только в 1683 году.

ГОЛИЦЫН
На меня смотрели европейцы,
Когда, в главе полков, испытанных в боях,
Надменность сбил я заядлому шляхетству…

Интересно, каким образом он сбивал надменность шляхетства, воюя исключительно против турок и крымских татар? Да и больше преуспел в дипломатии, чем в военных действиях: "Умелой дипломатической деятельностью в крымских владениях, Запорожье, ближайших областях османского владычества князь свел фактические военные действия на нет. Осенью полномочные послы В.И. Тяпкин и Н.М. Зотов начали мирные переговоры в Крыму, увенчавшиеся 13 января 1681 года Бахчисарайским миром. За благоприятный исход мирных переговоров князь Василий был пожалован царем Федором Алексеевичем большими земельными владениями".

ГОЛИЦЫН
Иль под Андрусовым вырвал из пасти крулей жадных родные земли;
Те земли, кровью предков облитые,
Принес я в дар моей святой отчизне.

По Андрусовскому перемирию с Польшей 1667 года к России действительно отошли значительные территории (в частности, правобережная Украина с Киевом), но Голицын к этому никакого отношения не имел. Подписывал он «Вечный мир», закрепивший итоги перемирия, но будет это 26 апреля 1686 года, то есть 4 года спустя.

Входит Хованский и с порога начинает хамить подначивать:

ИВАН ХОВАНСКИЙ
Присесть! Спаси бог!.. вот задача! Мы теперь своих местов лишились. Ты же сам нас удалил, князь, с холопьем поравнял; где присесть прикажешь?

Намек на отмену местничества (см. выше).
Дальше уже переход на личности:

ИВАН ХОВАНСКИЙ
У татарвы ведь тоже все равны: чуть кто не так – сейчас башку долой. Уж не с татар ли ты пример берешь?

Вроде прабабка Голицына была татаркой, так что намек весьма оскорбителен. Впрочем, за ним тоже не заржавеет:

ГОЛИЦЫН
Хотя и знал я, что вам завиден был боярин тот, что, помните, при царе Алексии за «место» обиделся гораздо и за трапезой затискался под стол, горючими слезами обливаясь и хныча, точь-в-точь наказанный ребенок. Туда, под стол, тишайший царь велел боярину совать и мед, и яства…

Неужели описан реальный случай? К сожалению, ничего о нем не знаю. Такая наглось не может остаться без ответа.

ИВАН ХОВАНСКИЙ
Знаешь ли ты, чья кровь во мне? Гедимина кровь во мне, и потому кичливости твоей не потерплю я.

Гедимин – Великий князь Литовский (1316-1341), собиратель земель Литовских, основатель Вильнюса, тесть Дмитрия Грозные Очи и прочая, и прочая. К Гедиминовичам относятся такие фамилии, как Куракины, Трубецкие, Чарторыйские, Бельские, Мстиславские… Самое смешное, что Голицын – тоже Гедиминович (причем, как и Хованский, потомок третьего сына Гедимина, Глеба). Узнаешь брата Колю?

ИВАН ХОВАНСКИЙ
Чем кичишься? Нет, изволь, скажи мне: чем кичишься? Небось, не славным ратным ли походом, когда полков тьмы тем без боя ты голодом сморил?

Первое, что приходит в голову – Крымские походы 1687 и 1689 годов, когда он с огромным войском (100 и 112 тыс. соответственно) смог дойти только до Перекопа и бесславно поворачивал оглобли. Впрочем, официально это плюходейство было подано как великий триумф русского оружия: "Правительница сделала, что могла, чтобы изгладить тягостное впечатление, произведенное вторичным фиаско её любимца, и заставить молчать злые языки; в грамоте на имя Голицына она официально признала поход победоносным и осыпала все войско, от генерала до последнего рядового, наградами". Петр потом ему это припомнит.
Но так как Хованский – не Марфа и не может знать, что случится через пять лет, скорее всего, он намекает на Чигиринские походы 1674 и 1678 годов – тоже не очень успешные.
Опять появляется Досифей и опять пытается призвать к порядку. Между делом выясняется, что он – удалившийся от суеты мирской князь Мышецкий (впрочем, это место тоже часто купируют – чтобы у бедных слушателей окончательно не взорвался моск). Гугль знает двух Мышецких – Андрея и Симеона Дионисиевичев (родные братья?) – видных старообрядцев, авторов многочисленных сочинений и настоятелей Выговского поморского монастыря (старообрядческой пустыни). Но первому на момент бунта было только 18 лет, второй же вообще едва появился на свет. Значит, подразумевается третий Мышецкий? Какой? Оказывается, был еще Петр Иванович Мышецкий, единственным известным мне фактом жизни которого было самосожжение в 1690 году. Похоже, это он и есть.
Далее начинается продуктивная дискуссия слепого, немого и глухого – все трое самозабвенно несут какую-то ересь, и никто никого не слушает.

ДОСИФЕЙ
Не даром же в неметчине ты школу-то отведал! Ну что ж, веди на нас Теута с ополчением бесовским его. Изволь, разводи и у нас прохлады и танцы, дьяволу в угоду.

Не знаю, действительно ли Голицын учился за рубежом (кажется, нет), но образован он был прекрасно – в частности, владел немецким, греческим и латынью. Разумеется, был ярым западником и ненавидел все русское.
Теутом русские староверы называли ложного по их мнению бога — сатанинского идола католической и протестантской Теологии.
Сравните с польским трактатом «Против человека, всечестнаго Божия создания, завистное суждение и злое поведение проклятаго демона»: «Люцифер посла и в нашу страну целой полк демонов или паче тьму ловити и приводити во многая любострастия, а паче в гордость и в пианство, в прохлады и танцы».
Голицын хорошо относится к немцам (тевтонам) – следовательно, продался Сотоне.
Досифей переключается на Хованского и его стрельцов.

ДОСИФЕЙ
Мамоне служат, Белияла чтут, покинули и жён, и дòмы, ревут и рыщут, аки звери.

Маммон - демон скупости и богатства. По народным поверьям, он первым научил людей разрывать землю, чтобы похищать оттуда сокровища. Велиал - в Библии демоническое существо, дух небытия, разврата, разрушения. В Новом Завете апостол Павел спрашивает: «Kакoe общение праведности с беззаконием? Какоe согласие между Христом и Велиаром?» То бишь, стрельцы тоже продались Сотоне, но в другом его обличье – Золотого Тельца и Вавилонской Блудницы.
И тоже переходит на личности:

ДОСИФЕЙ
А ты чего смотрел? Эх, Тараруй ты, Тараруй!

Тараруй – непечатное прозвище Хованского (a-la «Паша-Мерседес», «Валя-Полстакана», «Ржавый Толик» и т.д.) Буквально – пустомеля.
Хованский оправдывается:

ИВАН ХОВАНСКИЙ
Или, быть может, я теперь осмеян за то, что помочь вам чинил войском, и советом, и казной своей немалой!

Действительно, Хованский тайно держался старообрядства (как и многие стрельцы), и теперь, пользуясь оживлением раскольников, решил половить рыбку в мутной воде. Он встречался с их лидерами, принимал челобитные и в конце концов организовал всенародные прения о вере 5 июля. Возможно, что на дворе как раз это число и раскольники возвращаются после дискуссии из Кремля.

ЧЕРНОРЯЖЦЫ
Посрамихом, посрамихом, пререкохом, пререкохом и препрехом ересь нечестия и зла стремнины вражие. Пререкохом никоньянцев и препрехом!

В реале было так: «Раскольники вышли со всеми своими налоями, книгами, образами и кричали во все горло, подымая два пальца вверх: «Победихом! Победихом! Вот как веруйте!» Толпы народа следовали за ними. Расколоучители остановились на Лобном месте и стали поучать народ, а оттуда отправились в церковь Спаса в Чигасах, отслужили со звоном благодарственный молебен и потом уже разошлись по домам».
Правда, Хованский принимал в прениях самое живое участие – уговаривал Софью устраниться от дебатов, провожал патриарха в Кремль и без сомнения присутствовал в Грановитой палате – то есть, никак не мог быть в тот день у Голицына. Но это мелочь, конечно.
Вбегает Марфа, спасенная Божественным Провидением «потешными» Петра. Опять неувязочка: потешные полки Петр заведет только год спустя в селе Преображенском, да и состоять они будут на первых порах исключительно из его сверстников.
Входит Шакловитый с радостной новостью:

ШАКЛОВИТЫЙ
Князья! Царевна велела весть вам дать. В Измайловском селе донос прибит: Хованские на царство покусились.

Не в Измайловском, а в Коломенском (см. выше). Усиленная работа над документами дает себя знать, не иначе.

ДОСИФЕЙ
(Шакловитому.) А что сказал царь Петр?

ШАКЛОВИТЫЙ
Обозвал "хованщиной" и велел сыскать.
Все стоят в недоумении.

Недоумение вполне понятное: царю Петру только-только исполнилось 10 (десять!) лет, и хотя, по свидетельству иностранного дипломата, выглядел он на все одиннадцать шестнадцать, приказывать, естественно, ничего не мог. К тому же жил он не в Москве, а в Преображенском (по сути, в ссылке), и до 1689 года государственными делами не занимался, развлекаясь игрой в солдатики.

В следующем акте опять любовная линия, ничего интересного. Приходит Шакловитый и поет свою арию, из которой следует, что донос его был продиктован не личной злобой, завистью и желанием сесть в кресло Хованского (Боже упаси!), а единственно заботой о России и высшими государственными соображениями. «Верю!» - сказал бы Станиславский.
Пробуждение похмельных стрельцов, их разборки с женами – опять ничего интересного. Приплетается подъячий и приносит очередную хорошую новость.

ПОДЬЯЧИЙ
Рейтары близко, к вам мчатся, всё рушат! Близко уж было Белгорода, у самой слободы стрелецкой, налетели злые вороги на жён и детей ваших, и окружили... Вдруг на подмогу рейтарам, откуда взялись, петровцы подоспели, и свалка началась. Горе! стрельцы изнемогли!..

Как сказано выше, никаких «петровцев» в 1682 году не было и быть не могло. Мало похоже это и на события 1689 года, где также были замешаны стрельцы – собственно военных столкновений не было, под давлением Петра вожди заговорщиков были быстро выданы и казнены. Видимо, речь идет о мятеже 1698 (sic!) года, когда четыре стрелецких полка отказались идти в Великие Луки и осадили Москву. 18 июня у Воскресенского монастыря состоялся бой, в котором мятежники были разбиты правительственными войсками под командованием Алексея Семеновича Шеина. 130 человек были казнены, 140 биты кнутом и сосланы, 1965 разосланы по городам и монастырям. Но дело этим не кончилось.
Стрельцы надеются, что Подъячий все набрехал со страху слегка сгустил краски и вызывают начальника для прояснения обстановки. Начальник советует переодеваться в чистое и причащаться:

ИВАН ХОВАНСКИЙ
Нынче не то: страшен царь Петр!

Действительно, к 26 годам Петр дозрел до понимания политической важности момента, немедленно прервал загранкомандировку, вернулся в Москву и произвел доследование, вскрывшее некоторые интересные факты. К этому мы еще вернемся.
Переносимся в имение князя Хованского, где старый хрен маститый старец развлекается с персидками, распивает спиртные напитки, слушает непотребные песни и вообще всячески прожигает жизнь, не веря, что не только дни его, но и часы сочтены. Посланнику Голицына, предупредившему об опасности, в качестве благодарности приказывает всыпать по заднице.

ИВАН ХОВАНСКИЙ
В моём дому и в вотчине моей... мне грозит беда... неминучая? Вот забавно, вот-то смешно! Пугать изволят князя!.. Литва проснулась! Вставай, Хованский!

Князь вспоминает единственное достойное дело в своей никчемной жизни – победу под Мяделем в войне с Речью Посполитой. В феврале 1659 Хованский одержал блестящую победу над частью литовской армии под Мяделем. За эту победу 27 марта 1659 года на Вербное воскресенье князь Иван Андреевич был пожалован в бояре с почетным титулом «наместника Вятского».
Входит Шакловитый – как всегда, с сюрпризом за пазухой.

ШАКЛОВИТЫЙ
Царевна, в скорби великой за Русь и за народ московский, зовёт к себе, и ныне же совет великий.

«Совет великий» уже состоялся 17 сентября, прочитал подметное письмо (см. выше) и приговорил Ивана Андреевича и Андрея Ивановича к смерти, о чем Шакловитый тактично умолчал, чтобы не расстраивать старика. Но Мусоргскому смерть на плахе, видимо, показалась недостаточно сценически эффектной, и Хованского убивает подосланный киллер. Поэтическая вольность, что поделаешь!
Опять Красная Площадь. Голицына везут в ссылку. Народ сочувствует:

ПРИШЛЫЙ ЛЮД (вслед поезду)
Прости тебе господь! Помоги тебе господь в твоей неволе!

Голицын пал вместе с Софьей в 1689 году и только благодаря заступничеству двоюродного брата, Бориса Алексеевича, близкого сподвижника Петра, отделался очень дешево – пожизненной ссылкой в Архангельскую губернию.
Марфа встречается с Досифеем и сообщает последние известия:

МАРФА
Не скрою, отче, горе грозит нам! Велено рейтарам окружить нас в святом скиту и без пощады, без сожаленья губить нас.

Видимо, отсылка к «12 статьям» царевны Софьи от 7 апреля 1685 года, первая из которых гласила:
"Которые расколщики святой церкви противятся, и хулу возлагают, и в церковь и к церковному пению и к отцам духовным на исповедь не ходят, и святых таин не причащаются, и в дома свои священников со святынею и с церковной потребой не пускают, и меж христианы непристойными своими словами чинят соблазн и мятеж, и стоят в том своем воровстве упорно: и тех воров пытать, от кого они тому научены, и сколь давно, и на кого станут говорить и тех оговорных людей имать и расспрашивать и давать им меж себя очные ставки, а с очных ставок пытать; и которые с пыток учнут в том стоять упорно ж, а покорения святой церкви не принесут, и таких, за такую ересь, по трикратному у казни допросу, буде не покорятся, жечь в срубе и пепел развеять".
Неудивительно, что многие такой радости не дожидались и сжигали себя сами.
Появляется Андрей Хованский, которому вообще-то семь лет назад отрубили голову. Но голова, похоже, приросла обратно – князь здоров, полон сил и готовится умереть вторично. Продолжение любовной линии, не представляющей для нас интереса.

Выходят мятежные стрельцы с плахами, секирами и женами. Жены оказывают супругам моральную поддержку:

СТРЕЛЕЦКИЕ ЖЁНЫ
Казни их, окаянных, царь -батюшка, без пощады!

Неожиданно следует хэппи-энд. Deus ex machina, принявший на сей раз облик боярина Стрешнева, появляется как раз вовремя.
Стрешнев Тихон Никитич (1644 – 1719) – окольничий, «дядька» Петра. В бояре будет пожалован только в 1698 (sic!) году. Впоследствии – видный деятель петровского времени.

СТРЕШНЕВ
Стрельцы! Цари и государи Иван и Пётр вам милость шлют: идите в домы ваши и господа молите за их государское здоровье.

1689 год, не иначе. Тогда все действительно обошлось малой кровью: «11 сентября, в 10 часов вечера, против Лавры, у большой дороги, вывели преступников на смертную казнь при большом стечении народа. Шакловитому отрубили голову топором. То же сделали стрельцам Обросиму Петрову и Кузьме Чермному. Полковнику Семену Рязанцеву велели положить голову на плаху, потом велели ему встать, дали несколько ударов кнутом и отрезали кусок языка. Такому же наказанию подвергли еще двоих – пятидесятника Муромцева и стрельца Лаврентьева; наказанных сослали в Сибирь».
Видимо, весь этот балаган должен символизировать человеколюбие Петра с одной стороны и надежды на светлое будущее – с другой. В жизни, как обычно, все оказалось немного иначе. Вернемся к мятежу 1698 года. Петр, прибыв из-за границы, энергично взялся за дело: "С половины сентября начался новый розыск. Из разных монастырей велено было свезти стрельцов; затем иных разместили по московским монастырям, а других содержали в подмосковных селах под крепким караулом. Число всех содержавшихся стрельцов было 1714 человек.
Допрос происходил в Преображенском селе под руководством князя Федора Юрьевича Ромодановского, заведывавшего Преображенским приказом. Устроено было четырнадцать застенков, и каждым застенком заведывал один из думных людей и ближних бояр Петра. Признания добывались пытками. Подсудимых сначала пороли кнутом до крови на виске (т.е. его привязывали к перекладине за связанные назад руки); если стрелец не давал желаемого ответа, его клали на раскаленные угли. По свидетельству современников, в Преображенском селе ежедневно курилось до тридцати костров с угольями для поджаривания стрельцов. Сам царь с видимым удовольствием присутствовал при этих варварских истязаниях. Если пытаемый ослабевал, а между тем нужен был для дальнейших показаний, то призывали медика и лечили несчастного, чтобы подвергнуть новым мучениям.
30 сентября у всех ворот московского Белого города расставлены были виселицы. Несметная толпа народа собралась смотреть, как повезут преступников. В это время патриарх Адриан, исполняя предковский обычай, наблюдаемый архипастырями, просить милости опальным, приехал к Петру с иконою Богородицы. Но Петр был еще до этого нерасположен к патриарху за то, что последний повторял старое нравоучение против брадобрития; Петр принял его гневно. «Зачем пришел сюда с иконою?— сказал ему Петр.— Убирайся скорее, поставь икону на место и не мешайся не в свои дела. Я побольше тебя почитаю Бога и Пресвятую Богородицу. Моя обязанность и долг перед Богом охранять народ и казнить злодеев, которые посягают на его благосостояние». Патриарх удалился. Петр, как говорят, собственноручно отрубил головы пятерым стрельцам в селе Преображенском. Затем длинный ряд телег потянулся из Преображенского села в Москву; на каждой телеге сидело по два стрельца; у каждого из них было в руке по зажженной восковой свече. За ними бежали их жены и дети с раздирающими криками и воплями. В этот день перевешано было у разных московских ворот 201 человек.
Снова потом происходили пытки, мучили, между прочим, разных стрелецких жен, а с 11 октября до 21 в Москве ежедневно были казни; четверым на Красной площади ломали руки и ноги колесами, другим рубили головы; большинство вешали. Так погибло 772 человека, из них 17 октября 109-ти человекам отрубили головы в Преображенском селе. Этим занимались, по приказанию царя, бояре и думные люди, а сам царь, сидя на лошади, смотрел на это зрелище. В разные дни под Новодевичьим монастырем повесили 195 человек прямо перед кельями царевны Софьи, а троим из них, висевшим под самыми окнами, дали в руки бумагу в виде челобитных. Последние казни над стрельцами совершены были в феврале 1699 года. Тогда в Москве казнено было разными казнями 177 человек.
Тела казненных лежали неприбранные до весны, и только тогда велено было зарыть их в ямы близ разных дорог в окрестностях столицы, а над их могилами велено было поставить каменные столпы с чугунными досками, на которых были написаны их вины; на столпах были спицы с воткнутыми головами".
Финал. Скит в сосновом бору. Раскольники готовятся к самосожжению. Марфа ободряет Андрея Хованского:

МАРФА
Слышал ли ты, вдали за этим бором, трубы вещали близость войск петровских? Мы выданы, нас окружили... Негде укрыться, нет нам спасенья! Сама судьба сковала крепко нас с тобою и прорекла конец нам смертный; ни слёзы, ни мольбы, ни укоры, ни стенанья - ничто не спасёт: судьба так велела.

Надо отдать должное и Петру. После долгой борьбы скупость в нем одержала верх над кровожадностью, и в 1716 году он отменил «Двенадцать статей», введя вместо них двойной налог на раскольников. Что происходило в те восемнадцать лет, когда Петр уже встал у руля, но еще не отменил сестринского закона – сказать затруднительно. В 80-е же годы раскольники горели как дрова. Крупнейшие эпизоды самосожжений прошли в Карелии — Палеостровские гари в 1687 и 1688 годах, в которых погибло более 4 тысяч человек и Пудожская гарь 1693 года с одной тысячей жертв. В 1687 году в местечке Березове Олонецкого края сгорело более тысячи человек с неким Пименом во главе. В том же году в Палеостровском монастыре, в северной части Онежского озера, инок Игнатий Соловецкий и 2700 раскольников сожгли себя на глазах явившихся за ними властей. Возможно, последний эпизод Мусоргский и имел в виду.

В заключение – о дальнейших судьбах прототипов.

Иван Хованский с сыном Андреем были казнены 18 сентября 1682 года: "Думные люди, уже озлобленные против Хованского, приговорили его казнить смертью. Софья отправила боярина князя Лыкова с отрядом схватить Хованских на дороге и привести в Воздвиженское.
Взяли Хованского отца, связали и повезли, а за ним вслед отправили и Хованского сына. Когда Лыков подвез Хованских к царскому двору, вышли посланные и сказали, чтобы он не въезжал с ними во двор, а остановился у ворот. Из двора вышли все думные люди и сели на скамьях перед воротами. Думный дьяк Шакловитый читал приговор: Хованских обвиняли в неправильном распоряжении денежною казною в пользу стрельцов, в потачке наглому невежеству стрельцов, в неправом суде, в дерзких речах, в подущении раскольников, в неповиновении царским указам и прочее. Затем прочитано было подметное письмо; дьяк произнес: «Воровские дела ваши с этим письмом сходны. Злохитрый замысел ваш обличился. Государи приказали вас казнить смертью».
«Господа бояре,— сказал старик Хованский,— извольте выслушать: кто был настоящий заводчик бунта стрелецкого. От кого он умышлен и учинен. Донесите их царским величествам, чтобы нам с ними дали очные ставки, а так скоро и безвинно нас бы не казнили. Если же мой сын так делал, как написано в сказке (приговоре), то я предаю его проклятию».
Допустить Хованского до такого рода оправдания — значило раскрывать много такого, что хотели утаить. Боярин Милославский более всех этого боялся и дал знать царевне Софье о словах Хованского. Софья выслала приказание немедленно исполнить приговор.
Стрелец Стремянного полка отрубил головы — сначала отцу, потом сыну. Казнь исполнялась перед дворцовыми воротами у московской большой дороги".

Шакловитый, как уже говорилось, был казнен 11 сентября 1689 года.

Князь Петр Иванович Мышецкий самосожжегся в 1690 году.

Досифей ушел от преследования властей к Каспийскому морю, где и скончался около 1691 года.

Иван V, соправитель Петра, умрет 29 января 1696 года, не дожив до тридцати, в Москве. Уникальный случай – просидеть почти 14 лет на престоле и абсолютно ничем не отметиться. Отметится его дочь, Анна Иоанновна, императрица Всероссийская 1730-1740.

Царевна Софья после мятежа 1698 года будет пострижена в монахини и заключена под стражу; умрет 7 июля 1704 года в Новодевичьем монастыре.

Голицын умрет в ссылке, в поселке Пинега Архангельской области 21 апреля 1714 года.

Тихон Стрешнев сделает карьеру в правление своего воспитанника. В 1697-98 годах – и.о. царя (царь занимался поклейкой танчиков постройкой корабликов в Голландии), в 1709 году – московский губернатор, с 1711 – сенатор. Умрет 15 января 1719 года в Санкт-Петербурге.
В общем, все умерли.

Вывод? Взялся за гуж – не говори, что не дюж. История – не статистика, где можно тасовать факты и жонглировать цифрами, а точная наука. Если события 1682 и 89 годов еще можно с большой натяжкой контаминировать, то добавление к ним мятежа 1698 года превращает действие в фарс, цирк с конями и профанацию истории (хотя бы потому, что к этому времени большинства действующих лиц уже не было в живых). Если это мог упустить из виду измученный нарзаном Мусоргский, то куда смотрели многознающие господа критики, музыковеды, искусствоведы и прочие паразиты от искусства?
P.S. Как и предполагалось, Г.Н. Хубов в своей монографии ровно ничего из этого не заметил. Вообще товарищ местами такую пургу гонит, что хоть топор вешай. Впрочем, это отдельный разговор.
P.P.S. Т. Попова: "Есть исторические натянутости и даже прямые несообразности в сюжете". Да неужели? Тоже ахинеи навалом. Надо бы заняться.

1. Костомаров Н.К. Царевна Софья // Исторические монографии и исследования. М.,1989.
2. Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Книга VI. 1657-1676. М., 2001-2003.
3. Тетерина Н.И. Историзм художественного мышления М.П. Мусоргского. Автореферат докторской. М., 2007.
4. Википедия, куда же без нее.